Subscribe to RSS - Сенковский О.И.

Сенковский О.И.

Сенковский Осип (Юлиан) Иванович (19.[31].03. 1800—4[16].03.1858), писатель, журналист, востоковед. Член-корреспондент АН (с 1828). Родился в старинной шляхетской семье. После окончания Виленского университета (1819) совершил путешествие по Ближнему Востоку и Африке. Блестяще изучив многие восточные языки, Сенковский с 1822 по 1847 был профессором Петербургского университета по кафедре арабского, персидского, турецкого языков. Позднее он изучил китайский, монгольский, тибетский языки. Сенковский опубликовал ряд работ по истории, этнографии, филологии мусульманского Востока на французском и польском языках и переводы арабских классиков. В 1834—1847 (номинально — до 1856) Сенковский — редактор и издатель журнала «Библиотека для чтения», в котором печатал под псевдонимом Барон Брамбеус свои художественные произведения и статьи. В 1856—1858 вел в журнале «Сын отечества» отдел «Листок барона Брамбеуса». В 1858 незадолго до смерти начал редактировать журнал «Весельчак».

Личность Сенковского противоречива и сложна. Один из основателей русского востоковедения, путешественник и дипломат, предприимчивый журналист-коммерсант, Сенковский был вместе с тем известен своим пренебрежительным отношением к воле авторов, печатавшихся в его журналах. «Библиотека для чтения» положила начало т. н. «торговому направлению» в русской журналистике, завоевав популярность преимущественно в провинциальных читательских слоях многообразием и пестротой публикуемых материалов, легкостью и занимательностью изложения. Еще до «Библиотеки для чтения» в польской газете «Balamut», издаваемой в Петербурге в 1830—1836, создателем которой был Сенковский, проявились характерные для него черты журналиста-сатирика. Иронический непринужденный слог, характерный для этой газеты, перешел затем в беллетристическое творчество Сенковского, когда он стал писать на русском языке. Сенковский писал «восточные», светские, бытовые, психологические, сатирические повести, очерки о путешествиях по азиатским и африканским странам. Сторонник экспериментального естествознания, он создал жанр научно-философской повести. Тонкий критик и эссеист, Сенковский по двум прочитанным главам «Пиковой дамы» оценил прозу А.С. Пушкина как начало новой эпохи в русской литературе. Сенковский настаивал на опубликовании комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума», много лет ходившей в списках. В многочисленных литературно-критических статьях и рецензиях Сенковский отстаивал консервативные взгляды. Будучи сторонником теории «чистого искусства», отрицательно относился к Н.В. Гоголю и натуральной школе.

В. К.

Использованы материалы сайта Большая энциклопедия русского народа - http://www.rusinst.ru

Довольно многим известно, что я никогда не отвечаю на замечания, которые могут ко мне относиться, в разных журналах и газетах. Я это делаю из уважения к публике, которая, по моему мнению, сама в состоянии лучше меня оценить достоинство и цель этих замечаний. Но из одного весьма ученого журнала – с другого рода журналом я бы и не осмелился вступать в прения, считая это преступною тратою времени, которое всегда можно употребить на что-нибудь более полезное – из одного, говорю я, журнала, который очень высоко стоит в области наук, раздался недавно глубокий вздох весьма уважаемого ученого, вздох, по-видимому, исторгнутый мной грешным. Г. Броссе, член Императорской Академии Наук по части литератур армянской и грузинской, горько жалуется в «Bulletin scientifique», что в одном русском журнале отвергают даже, существование Грузинов в Грузии прежде двенадцатого столетия. Прежде всего, я спешу отдать полную справедливость отличному вкусу, с каким ученый академик выразил свою жалобу: он не называет обидчика грузинской истории, а жалуется только на обиду, ей нанесенную. Не помню, быть может, я и не подписал своего имени под мнением, которое так огорчило его прекрасную ревность о чести всего грузинского, но как речь идет о вопросе ученом и чрезвычайно занимательном для исторической критики, то очень неуместно было бы замять дело полусловами или занавесом безименности закрывать его важность. Отрекаться тут нечего. Hic ego sum, qui dixi: это я сказал, что, как мне кажется, Грузинов не было в Грузии до двенадцатого столетия, и буду чрезвычайно благодарен, если ученый академик захочет рассеять мои на этот счет сомнения, которые я изложу откровенно. Относительно грузинской истории нет никакого стыда не только сомневаться, но даже и ошибиться. Кроме господина Броссе никто в Европе не изучал её в грузинских источниках. Я – что касается до меня – я без обиняков признаюсь, что – как Бог свят! – ни одного слова не знаю по-грузински. Правда, надеясь найти в исторических сказаниях этого народа некоторые полезные сведения для своих разысканий, я некогда пустился было в изучение языка Грузинов, но после двух месяцев самого мучительного труда принужден был, по причине тогдашнего недостатка в необходимых пособиях, отказаться от надежды читать их летописи в подлиннике. Я знаю их, как все знают – только по тем отрывкам, которые были напечатаны, по выпискам, какие мог я достать, и по дурным, русским или персидским, переводам известных мест, которые меня более всего занимали. Следственно, я должен наперед просить у ученого академика прощения, если, по невежеству своему или моих наставников, скажу что-нибудь ужасное против величия грузинских летописей. Ему одному принадлежит великое право просветить и прекрасное преимущество миловать ошибки несведущих в этом деле.