Роман Фазиля Искандера "Сандро из Чегема"

в свете абхазского кодекса "Апсуара

Сегодня никто не возьмётся спорить с тем, что проза Фазиля Искандера - это своеобразный, абсолютно индивидуальный мир образов, понятий, сюжетных линий объединенных автором в единую художественную систему. Уже не первое десятилетие вокруг этой системы ведутся споры, одной из главных тем которых является её условное разграничение на "русскую" и "абхазскую".

Чтобы поверить в саму возможность подобного разграничения, необходимо рассмотреть причинно-условные связи, побуждающие делить единое и гармоничное целое на разобщённые, совершенно не дополняющие друг друга части.

С одной стороны, причины, казалось бы, налицо: перед нами - русскоязычная проза, принадлежащая перу автора-абхазца, причём, автора, на родном языке никогда не писавшего. Ситуация билингвизма ( как в случае с "двуязычным" Чингизом Айтматовым и некоторыми писателями Севера) здесь отсутствует полностью, хотя, казалось бы, все предпосылки для неё есть. Из биографии Ф. Искандера нам известно, что родился и вырос он в Абхазии, в семье, говорившей на двух языках: абхазском и русском. И ту, и другую культуру писатель знает превосходно, компоненты этих культур в его художественной системе объединены в единое целое: несмотря на то, что нет ситуации "двуязычия", присутствует ситуация "сложения" двух культур. Нельзя не обратить внимание, что "место действия" в его прозе - не только заповедный абхазский "Чегем" - этакое культовое понятие абхазского рая на Земле, но и многие русские города, например, Москва, однако, во втором случае, - это русские города именно глазами абхазца. Во многих его произведениях присутствуют элементы абхазского кодекса этикета "апсуара", причём, рассматриваются они не только с абхазских, но и с русских позиций. В то же время особенности поэтики прозы Ф. Искандера принадлежат именно русской классической традиции. Все это говорит как раз о невозможности деления художественной системы писателя на русскую и абхазскую. Необходимо признать: существует некий феномен - творчество крупного писателя, находящееся на стыке двух культур, впитавшее в себя элементы как русской, так и абхазской культуры. Если признавать возможной подобную формулировку, многие вопросы ( кстати говоря, не поддающиеся научно обоснованному решению) отпадут сами собой.

Однако такая формулировка вовсе не подразумевает, что не представляет интереса глубокий литературоведческий анализ, с вычленением традиционно русских и абхазских элементов.

В частности, интересно рассмотреть элементы абхазского кодекса "апсуара" в самом грандиозном произведении Ф. Искандера - романе "Сандро из Чегема". Традиционно кодекс "Апсуара" принято определять как свод правил абхазского этикета. На самом деле - это слишком узкое определение не охватывает сущности этого, во -многом центрального для абхазской культуры понятия,

что ясно уже из самого перевода слова "Апсуара" на русский язык.

"Апсуара" дословно переводится как "абхазство", то есть вмещает в себя сведения не только об этикете, но и о духовном стержне нации.

"Апсуара" - своего рода Священная Книга для абхазцев.

Приведу, в частности, отрывок из знаменитого стихотворения абхазского поэта Таифа Аджба:

...Завидовать нечего нам богачу:
Богатства всегда ему мало.
А я человеком остаться хочу,-
Спасибо тебе, Апсуара!

Исполнен величия древний закон,
Он близок и юным и старым.
И, если на свете исчезнет огонь,
Заменит его Апсуара.

И пусть сотни лет продолжается так,
Сквозь бури, снега и ненастье
Моя Апсуара, мой маленький флаг,
Ты пульсом стучишься в запястье!

Кодекс "Апсуара" можно условно разделить на три части:

  1. Обычаи, связанные с родом, очагом, родственными отношениями.
  2. Обычаи, связанные непосредственно с этикетом.
  3. Обычаи, связанные с кровной местью.

Роман "Сандро из Чегема" - это произведение, написанное абхазцем об абхазцах. Ранее мы уже могли заметить, что кодекс "апсуара" - это неотъемлемое от национального сознания духовное и нравственное начало, на котором строится менталитет целого народа, и, следовательно, такое крупномасштабное произведение как "Сандро из Чегема" не может восприниматься в отрыве от него.

Чтобы исследовать справедливость данного предположения, можно обратиться к главам романа.

В качестве примера к первой части кодекса ( обычаи, связанные с родом, очагом, родственными отношениями) рассмотрим главу

"Пиры Валтасара". В этой главе автор , подробно описывая правительственное застолье в Абхазии, даёт подробную художественную характеристику личности советского "Валтасара" - Иосифа Сталина. Рассмотрим один из художественных методов, которым автор пользуется для того, чтобы придать образу вождя резко негативный оттенок.

Слушая песню, исполняемую абхазским ансамблем песни и пляски "Лети, чёрная ласточка, лети", Сталин, рисуя в уме идиллическую картину возвращения на Кавказ, думает о своей матери:

"...Куры, пьяные от виноградных отжимок, ходят по двору, прислушиваясь к своему странному состоянию, крестьянин, дожидаясь его, почтительно кланяется, мать, услышав скрип арбы, выглядывает из кухни и улыбается сыну. Добрая, старая мать с морщинистым лицом. Хоть в старости почёт и достаток пришли наконец: Добрая: Будь ты проклята!"

Далее он вспоминает об обидных сплетнях о матери, которые ходили по селу, и совершенно явно не прощает ей этого.

Если рассмотреть эпизод с точки зрения "Апсуара", описываемый персонаж предстаёт в самом что ни на есть негативном свете, который только может представить себе сознание кавказца.

Во-первых, само слово "мать", согласно кодексу "Апсуара", является священным, и соединение его с проклятием является святотатством.

Во-вторых, для всех кавказцев, а для абхазцев , в частности , большое значение имеет достоинство рода, и здесь целомудрие женщин играет роль гораздо большую, чем богатство и знатное происхождение. Иными словами, сын матери, про которую ходят недостойные слухи, всегда будет чувствовать на себе её позор. Человека, рождённого этой женщиной, на Кавказе будут воспринимать неотъемлемо от этого позора, и тот факт, что Сталин был выходцем из Грузии, а не из Абхазии, не играет в данном случае никакой роли: грузины не только признают нравственный закон граничащей с ней Абхазии, но и считают его во многом обязательным для себя, особенно когда речь идёт об обычаях , связанных с родом и родственными отношениями.

Кстати, интересен в художественном отношении и другой приём, которым пользуется Искандер, описывая вождей: во многих местах они фигурируют под характерными названиями, например: Ленин - "Тот, Кто хотел хорошего", Сталин -Большеусый, Лакоба - Глухой, и так далее. Это тоже приём, напрямую связанный с абхазским этикетом, согласно которому такими вымышленными названиями "одаривают" животных, чтобы обмануть злые силы: лошадь - Бьющая копытом, лиса - Хитрая, и т. д. Впрочем, здесь можно говорить о двойной мудрости: в то время, когда происходили описываемые в романе события, называть вещи и некоторых людей своими именами было крайне опасно, поэтому персонажи и прибегали к подобному "эзопову языку".

Для того, чтобы наглядно проиллюстрировать связь романа "Сандро из Чегема" с второй частью кодекса "Апсуара", можно привести эпизод из главы "Большой день Большого дома".

Здесь описано, в частности, возвращение вышедшей замуж дочери под крышу родного дома.

"Мать, прибежавшая вместе с сыновьями, обняла дочку и, целуя, прильнула к ней. Потом бабка степенно подошла к внучке, несколько раз провела рукой возле её лица, что означало:"Да падут твои болезни на мою голову!" - после чего обняла её."

Не стоит удивляться последней фразе, согласно кодексу "Апсуара", она типична при приёме гостей, причём произносится не только для родственников. Кавказскому гостеприимству, которое давно уже стало "притчей во языцех", кодекс уделяет особое внимание: гостем считается не только приглашённый, но и каждый, кто переступил порог дома. Существуют чёткие правила, в каком порядке гости должны сидеть за столом - младшие далеко от старших, сын не может сидеть с отцом, зять с тестем, племянник - с дядей по материнской линии, и т.д. Женщины обслуживают застолье, но за стол с мужчинами не садятся, впрочем, если гость поднимает тост за здоровье хозяйки дома, она может присесть к столу и выпить вина, но при этом ничего не ест. Существует обряд "омовения рук", несколько сходный с эпизодом, описанным у Искандера: гостю "омывают руки", при этом говоря : "Помой руки - да приму на себя все твои беды!" В каждом абхазском доме имеется асасааирта - место, куда приглашают гостей. Главное блюдо абхазского стола -мясо и вино- подаёт гостям сам хозяин, причём предлагать можно только мясо свежезарезанного животного, и ни в коем случае -убитого накануне, иначе навлечёшь на свой дом позор. Когда приходит время отправляться ко сну, одна из женщин заходит в спальню, поправляет на госте одеяло и желает "спокойной ночи".

Не менее красочны и разнообразны обычаи, связанные со свадьбой, похоронами, рождением ребёнка, похищением невесты, и т.д.

Третья часть кодекса -обычаи, связанные с кровной местью- также отражена в романе "Сандро из Чегема" . Чтобы проследить это, можно рассмотреть эпизод из главы "Дядя Сандро у себя дома", но следует прежде всего отметить, что кровная месть сохранилась в Абхазии, хотя и не в прежнем виде, до наших дней. Не в прежнем - потому, что часть абхазцев, называющая себя прогрессивной (считаю, что здесь мы не вправе что-либо комментировать) давно от неё отказалась и решает свои проблемы другими, более мирными, на первый взгляд, способами. Но "Апсуара" предписывает мстить. Мстить положено, прежде всего, за убийство родственников и уж потом и далеко не всегда - за оскорбления. Но и здесь присутствует определённый этикет.

"Убей врага по совести!" - гласит "Апсуара". Так убийство палкой считается недопустимым, так же как нападение "из-за угла". Следует завернуть тело убитого, чтобы его не повредили жара и дикие животные, и известить родственников о случившемся. В старину люди, убившие "кровника", часто сами уходили в "абреки", спасаясь как от закона, так и от возможной мести со стороны родственников погибшего.

Но вернёмся к роману "Сандро из Чегема".

Эпизод названной выше главы повествует о споре по поводу кровной мести "старых" и "новых" абхазцев, и представитель "старых" -дядя Сандро- пытается убедить двух абхазских парней отомстить за своего отца. Это ему не удаётся, что явно свидетельствует о неоднозначном восприятии молодым поколением третьей части абхазского кодекса.

"Дядя Сандро, - говорит лоб, что постарше, но ведь нас за это арестуют".

"Козлиная голова, - отвечаю ему,- конечно, арестуют, если поймают. Но ты подумай: как показал Двадцатый съезд, партийные люди и то по десять -по пятнадцать лет даром просидели, а ты что, за родного отца отказываешься просидеть? Отрекаешься?":

Конечно, персонажи не отрекаются от своего отца. Просто они ставят под сомнение необходимость кровной мести, что никогда бы не сделали их предки. Те следовали "Апсуаре" слепо - эти пытаются соразмерить свои поступки с духом времени и собственным здравым смыслом, помня : поступки - это не только то, что делаем мы, но это ещё и то, что делает нас.

Приведённые здесь примеры значительной роли абхазского кодекса "Апсуара" в художественной системе Фазиля Искандера - далеко не единственные в романе "Сандро из Чегема".

Исследование произведений авторов современного Кавказа, пишущих как на русском, так и на двух языках- русском и национальном - в ракурсе выявления синтеза элементов двух культур представляет большой интерес не только для литературоведов. В сложившейся сегодня в мире политической , духовной и культурной ситуации это исследование может значительно помочь при урегулировании конфликтов, воспитании уважения к другим культурам, а также вызвать необходимое стремление воспринимать духовные принципы народов, с которыми у нас единое прошлое, настоящее и будущее.

Перепечатывается с сайта http://www.kolhida.ru/.


Далее читайте:

Искандер Фазиль Абдулович (р. 1929), абхазский писатель.